Досталась старшему сыну Сидоровых квартира от бабы Мани в наследство. Перед смертью баба Маня дарственную написала. Мол, дарю свою квартиру внучеку Мишеньке. Он у меня самый любименький на свете человек. На дедушку своего такой похожий.
Кудри у него дедушкины. И лоб он так же гармошкой морщит. А внучке машинку швейную завещаю. Пущай шьет себе наряды и пододеяльники. Хорошее это для женщины подспорье.
Написала документы. И померла себе спокойно. А Миша, конечно, квартире обрадовался страшно. Окончил школу — и жить туда отправился.
А чуть позже женился он на девушке Свете. И привел ее к себе жить. А Свете квартира не сильно нравилась — дом старый, кухня крохотная. На стене портрет бабки Мани висит.
И лучше бы им, семье молодой, поинтереснее квартиру приобрести. А это жилье сдавать — расположение у квартиры крайне выгодное.
И начали эти Света с Мишей на новое жилье зарабатывать. Миша по всяким вахтам северным катался. А Света ждала его преданно у окна. Ипотеку взяли и быстро с ней покончили. И так повезло — две квартиры сразу в собственности оказались.
— Вторую, — Света мечтала, — ребеночку оставим. Вот родим его, вырастим. А потом и подарим площадь. Пусть он живет получше нас. На ипотеку пусть не горбатится по северным вахтам.
А Миша очень идею поддерживал — и про ребеночка, и про подарок. Ему вахты надоели страшно. Захотелось нормальной жизни семейной.
А у Миши сестра имелась младшая. Манечка. И вот эта сестра тоже повзрослела и замуж выскочила. И уже в положении она заметном. А жить молодожены где будут? Швейная машинка с таким вопросом не поможет.
— Бабка Маня, — сестра родне говорила, — мне тоже не посторонний человек. Мне и имя дали в честь бабки этой. Помню, как пирожки она мне пекла и в цирк водила. Потому имею я право тоже на ее квартиру. Зачем Мише две сразу? Нечестно этак все вышло.
Небось, не сообразила бабушка, что за бесквартирного юношу замуж выйду. Желаю в квартиру ту поселиться, которая бабкина. Миша сдает ее квартирантам — и как только лицо у него не треснет.
А Света, конечно, против была. Она квартиру эту уже ребеночку дарить планировала. Хоть и нет его пока в природе. И отказала Манечке. Даже живот семимесячный ее не смутил.
“Ишь, — Света сказала, — умные какие. Мы, значит, горбатились. А эти на все готовое заехать хотят. Не позволю! Забирайте машинку швейную — и шейте на здоровье”. Не общаются брат с сестрой по сей день. Не желает Манечка этого общения.
“Живут будто бирюки, — так она про брата говорит, — на два стула уселись. Ребеночка у них уж пятнадцать лет не выходит. А у меня целых трое родилось.
Сами мы, конечно, вопрос жилищный утрясли. Но обидно. Меня, юную и с животом на носу, по углам съемным Миша кочевать вынудил. А бабка Маня — она общая наша была”.
